К 120-летию композитора Нестора Соколовского, автора музыки белорусского гимна

О композиторе Несторе Соколовском даже исследователям известно немного. Современники упрекали его якобы в отсутствии консерваторского образования — и он в самом деле не писал опер, не сочинял симфоний, концертов, сюит и сонат. Но не от неумения, а потому что сердце его с рождения и до самой смерти (несправедливо ранней) было отдано народной песне.

В самоучки Соколовского записать не получится, как бы ни старались ревнивые друзья и коллеги. Он учился, и учился у корифеев. Правда, и обычное-то школьное образование отправился получать поздно, в 15 лет. До тех пор у простого деревенского хлопца, чья семья бедовала, перебиваясь с лука на квас, было одно дело — заработать кусок хлеба, чтобы хоть как-то снять с родителей бремя непосильного труда.

Нестор родился в 1902 году в деревне Вешки (сейчас это Докшицкий район, Витебская область). Изначально семья Соколовских имела крепкое хозяйство: три пары волов, разная живность, хороший большой дом… В этом доме частенько собирались односельчане на музыкальные посиделки, постоянно звучали песни. Если жизнь хороша, то почему не петь? Мать будущего композитора славилась на всю округу как замечательная певунья, отец играл на гармони, дядя был деревенским скрипачом. Музыканты на селе считались особой кастой, их ценили и уважали, без них не отгулять свадьбу чин чином, не собрать праздник. Инструменты, пусть и кустарной выделки, стоили по крестьянским меркам недешево. Их берегли, вынимали только по значимому поводу и, конечно, не доверяли ребенку. А маленький Нестор тянулся к музыке, он был с детства одарен и мечтал играть. Раз так, ему доверили простую вещь — звонкий бубен, с которым он, мальчишка-подпасок, проводил целые дни на пастбище.

Но никакое счастье не длится вечно, горе вторгается в жизнь тогда, когда его меньше всего ждешь. По несчастливой случайности сгорела большая крепкая хата Соколовских, семья разом лишилась и дома, и хозяйства, и благополучия. Начинать жизнь на пепелище бедаками — только сердце рвать. И они отправились в столицу на заработки. Отец мел дворы, мать тянула тяжкую работу прачки, стирая в корыте для чужих людей. Нестор также трудился все детство. В школу он пошел только после Октябрьской революции, сев за парту уже практически взрослым. Впрочем, и иные отцы семейств в те годы после трудового дня крошили мел натруженными пальцами, выводя на доске «Мы не рабы».

Трудное время, страшное время. И все же тысячам тысяч обездоленных оно дало надежду и шанс вырваться из беспросветных бедняцких будней. Образование для всех, музыка не только для избранных, книги, театр, балет — граждане молодых советских республик тянулись к знаниям и интеллектуальным удовольствиям, к которым прежде не были допущены. И Нестор Соколовский, полной грудью вдохнув этот новый воздух, столь много обещавший простому человеку, тоже пошел учиться. Тому, что было для него самым ценным и важным, — музыке. В списке выпускников Минского государственного музыкального колледжа имени М. И. Глинки его фамилия занимает почетное место.

Соколовскому повезло: он попал в класс композитора Николая Аладова — одного из основоположников белорусской музыкальной школы. Сразу после окончания училища, в 1931‑м, молодой музыкант был принят в Союз композиторов БССР. Аладов был среди тех, кто стоял у истоков создания Белорусской государственной консерватории в 1932 году, туда и направился преподавать — и Соколовский последовал за своим педагогом на следующую ступень, к высшему музыкальному образованию. Впрочем, академического снобизма композитор за всю жизнь так и не приобрел: с самого начала, еще в училище, его спутницей неизменно была художественная самодеятельность, которой он руководил. Дирижировать народным хором — что могло быть лучше? И он старался, организовывал кружки, делал все, чтобы вчерашние крестьяне, сорванные с мест ветром революции и гражданской войны, могли блеснуть золотым самородком таланта или просто отдохнуть душой.

Красивый, благородный, с не по-крестьянски тонкими чертами лица, он не снисходил до народа — он был его частью во всем: в горе, в радости и в песне.

Даже проходя службу в армии, занимался любимым делом: руководил самодеятельностью красноармейцев.

В 1926 году Нестор Соколовский получил место хормейстера в Белорусском передвижном драматическом театре — легендарной труппе Владислава Голубка. Артисты колесили по самым отдаленным районам Беларуси, давая спектакли для крестьян и рабочих. Эти постоянные гастроли позволили Соколовскому раскрыться как фольклористу: по примеру Григория Ширмы и Николая Аладова он занялся сбором и обработкой музыкального фольклора, записывая по деревням белорусские, украинские, еврейские песни и мелодии, число которых за несколько лет перевалило за полтысячи. Все это богатство впоследствии легло в основу многих произведений композитора. Но… он с удовольствием сочинял камерные пьесы, танцы, песни для хора — и так и не брался за крупные формы, положенные академистам.

«Вслушайтесь в чудесные, нежные, чуточку грустные переливы белорусской песни — и все поймете: народ, его жизнь. Поймете тяжелый и суровый путь, пройденный им…» — писал Соколовский в своем дневнике.

После выпуска из консерватории композитор принял самое активное участие в создании Государственного ансамбля песни и танца БССР и руководил им с 1937 по 1941 год.

Великая Отечественная война отозвалась в нем тяжелейшей душевной болью. Проработал какое-то время в эвакуации на военном заводе в Чувашии, затем ушел в действующую армию. Остались в дневнике тяжелые строки: «Над нашей страной нависла черная непроглядная ночь. И на просторах Белоруссии умолкла песня. Разве услышишь ее — радостной, счастливой — на окровавленной земле, истерзанной лютым врагом, разве услышишь ее там, где в пепле стоят руины городов и сел… Но песня не умерла, она ушла в подполье, в глухие партизанские леса, она стала грозным оружием для врага. С песней шли в бой народные мстители, с песней били кровожадных пришельцев».

Родина — это песня. В светлой душе Нестора Соколовского эта истина проросла с малых лет и не нуждалась в дополнительных обоснованиях. Защищая Родину, ты обороняешь не только землю и хаты — ты защищаешь ее песни, ее язык и память предков.

В 1943‑м стране вновь понадобились таланты композитора и хормейстера: Нестор Соколовский по распоряжению ЦК Компартии Белоруссии назначается художественным руководителем ансамбля Белорусской народной песни и танца. Репетиции, выступления, выезды на линию фронта с концертами — он служил как мог, песня была и его тылом, и его оружием. Уже через год Нестора Соколовского поставили руководить отделом художественной самодеятельности управления по делам искусств при Совнаркоме Белорусской ССР.

3 февраля 1944 года — знаковый день. Именно тогда вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О государственных гимнах советских республик», правительство БССР объявило конкурс на создание национального гимна. Событие, всколыхнувшее творческие силы как в Союзе писателей, так и в Союзе композиторов. На конкурс представили 73 мелодии и 27 текстов. Музыку (часто в нескольких вариантах) предлагали и Николай Аладов, и Евгений Тикоцкий, и Анатолий Богатырев. Стихи сочиняли Анатоль Астрейко, Эди Огнецвет, Петрусь Бровка, Кондрат Крапива, Максим Танк, Пилип Пестрак, Петрусь Глебка, Якуб Колас… Соколовскому, как и его учителю Николаю Аладову, понравилось стихотворение Михася Климковича:

Мы, беларусы, з братняю Руссю

Разам шукалi к долi дарог.

У бiтвах за волю, у бiтвах за долю

Мы здабылi з ёй сцяг перамог!

Мелодию Соколовский сочинял, возвращаясь из гастрольной поездки по Уралу, прямо в тамбуре вагона. В ней воплотилось все: величественная широкая распевность, раздолье полей и речной простор, переливы родной белорусской песни… «Как гимн она не прошла, — вспоминал композитор, — но ее сразу подхватили почти все хоровые коллективы и открывали ею свои выступления».

Соколовский вовсе не был обижен — мелодия стала по-настоящему популярной. Да и еще один шедевр («Песня пра Нёман» на слова поэта Анатоля Астрейко) принес ему большую славу, что подтверждают пластинки фирмы «Мелодия», этот безусловный советский знак качества.

СБ.